КИСЕЛЁВ ПЁТР СТЕПАНОВИЧ

   Киселёв Пётр Степанович (05.04.1924 г., с. Сергиевское – 10.01.2000 г., г. Донецк). Не всем сразу пережитым в военные годы отец делился с нами детьми. С возрастом мне стало понятно почему. Так он оберегал меня и моего старшего брата от преждевременных для нас и нелёгких даже для него, прошедшего через трудные испытания, впечатлений. Всему своё время. Другое дело друзья-фронтовики. Поначалу много их собиралось у нас за праздничным столом в День Победы. В этот день даже незнакомый фронтовик, неважно с каких фронтов, из каких войск для отца был желанным гостем. Они были разными – спокойными и уравновешенными как отец, или весёлыми и бывалыми как его друзья, но что-то их всех делало похожими. Это были солдаты. Некоторым, особенно больным, отец всячески помогал. Помнится, мы с ним частенько навещали одного одинокого больного капитана. Мать передавала покушать то пирожки, то холодец, я мыл пол, а отец стриг его ножницами. Криво, косо, но они только смеялись оба довольные. И другие люди тоже бывали в этом доме. И когда отец сам тяжело заболел (к тому времени многие его друзья уже ушли) люди из ветеранских организаций сами без нашей просьбы приходили поддержать и помочь. И не только пожилые. Были и молодые мужчины и женщины. И эта душевная поддержка (материально-то мы справлялись) для отца была очень ценной. Это было очень заметно. Вообще люди того времени очень хорошо умели дружить. На друга они полагались и друга не бросали. Они и воевавшие, и работавшие в тылу, погибшие и уцелевшие, восстановившие потом страну – все они это наше достояние, несравнимое и с тысячью золотых запасов. Даже уйдя, они помогают нам живым. Лучше чем сам отец никто не расскажет о событиях его жизни, поэтому приведу обширную цитату из его письма в Ставропольскай крайвоенкомат. «Я был призван в армию в июле 1942 года Спицевским райвоенкоматом Ставропольского края. Был направлен в Житомерское пехотное училище, которое в то время дислоцировалось в г. Ставрополе. В августе 1942 года г. Ставрополь был занят немцами. Житомирское училище, его курсанты и я, в том числе, были эвакуированы и размещены в г. Сталинире Грузинской ССР. Там из курсантов училища было сформировано несколько истребительных противотанковых батальонов. Первыми были отправлены на фронт 71 и 72 батальоны. Какова их судьба, мне неизвестно; среди курсантов прошёл слух, что они пропали без вести. Затем был направлен на фронт мой батальон, в котором я был номером противотанкового ружья. Мы были вооружены, кроме того, винтовками, гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Батальон следовал со стороны г. Орджоникидзе через г. Ардон Ставропольского края. Это было в октябре 1942 года. Когда мы уже выходили из г. Ардона, нас обнаружила «рама» и навела на нас двухмоторные бомбардировщики. На окраине города были окопы, наверное, отрытые жителями города, и мы в них укрылись от бомбёжки. Я поставил своё ПТР на краю окопа и взял на прицел один из самолётов, который, как мне показалось, пикировал прямо на меня. Я успел сделать два выстрела. Один самолёт стал падать, за ним потянулась полоса дыма. Затем он ударился о землю и взорвался. Когда немцы отбомбились командиры стали выяснять, кто стрелял; но я не сказал, так как опасался, что сделал что-то не так, стрелял без приказа. Далее мы проследовали к селу Чикола Ставровольского края, и на северной его окраине закрепились. Я отрыл себе окоп. Ко мне подошёл мой помкомвзвода. Как его зовут, я не знал, знал только, что он помкомвзвода. Дело в том, что кроме курсантов и офицеров училища, в батальон были зачислены в г. Сталинире много других солдат, сержантов и офицеров, которых мы увидели буквально накануне выхода из г. Сталинира. Было видно по их поведению, что это опытные люди, уже учавствовали в боях. Таким был и мой помкомвзвода. Его присутствие придало мне уверенности. Было видно, что гитлеровцы в скором времени начнут атаку. Помкомвзвода приказал мне взять его автомат и отсекать пехоту от танков, а стрелять из ПТР он будет сам. Я передал ему ружьё и сумку с патронами, которую носил как заряжающий. В сумке было 18 патронов вместо 20 по положенности. Когда же он спросил, где ещё два патрона, я ответил, что израсходовал их, когда стрелял по самолёту. Он отругал меня за то, что я не сказал об этом ещё в Ардоне и сказал, что доложит об этом командиру батальона и убежал. Когда он вернулся назад, то похвалил меня и сказал, что я буду представлен к награде. Это было примерно часов в восемь утра. В это время, как я понял, командир батальона был ещё жив. Был ли я представлен к награде или нет, не знаю. Вскоре после этого немцы начали атаку танками и пехотой. И того и другого было очень много. Помкомвзвода приказал подпустить немцев поближе, затем зарядил ружьё и хотел дать команду открыть огонь. Да не успел. Разорвался снаряд, унесло нашу маскировку. Сошкой от ружья меня ударило в висок, а его прямо в лоб. В казённике ПТР образовалась трещина длиной сантиметров в 15, а шириной такой, что в ней был виден патрон. Стрелять из ружья уже было нельзя. Командир соседнего взвода приказал мне отдать патроны другому расчёту. Когда я нёс патроны, меня контузило в голову, я упал и потерял сознание. Сколько лежал, не помню. Когда очнулся – бой продолжался. Я добрался до окопа другого расчёта и там меня перевязали. К тому времени я потерял много крови и сил, делал много ошибок. 4 бутылки с горючей смесью я израсходовал на один танк, потому, что бросал их неточно и не добрасывал. Тогда бросил противотанковую гранату. На этот раз удачно. Граната хоть и мощная, но сделала такие разрушения, которые ей не по силам. Борта танка упали на сторону, пушка с башней улетела метров на 30, а корма и лобовая часть остались на месте. Говорили, что это взорвался его собственный боекомплект. Бой продолжался до самой темноты. Мы сожгли и подбили 17 танков Т-III и Т-IV, а наш батальон был уничтожен почти полностью. Кто-то крикнул, когда уже стемнело и бой окончился, чтобы оставшиеся в живых собрались в одном месте. Мне показалось, что помкомвзвода жив, и я попытался вытащить его из окопа. Но там было тесно, а я ослабел от раны и контузии и не смог это сделать сам. Тогда я взял уцелевшее оружие и боеприпасы и отнёс их к месту сбора. Затем я и ещё два человека вернулись к моему окопу. Но помкомвзвода был уже мёртвым. Мы вернулись к месту сбора, но там к тому времени уже никого не было. Тогда мы пошли в село Чикола и там заночевали. Жителей в селе не было. А утром в село вошли немцы, и нас захватили в плен и поместили в лагерь. Там меня перевязал немецкий врач, так как никто из солдат не мог толком перевязать мне голову. Пока я был в лагерях, три раза убегал... ...Третий побег оказался удачным. В феврале 1945 года, в Австрии, я убежал из лагеря и добрался до своих. Я был снова взят в армию, служил до конца войны и был демобилизован в 1947 году... ...Несколько фамилий, несмотря на давность лет, остались в памяти, и я их перечислю... может быть, к счастью, кто-то из них ещё жив. Это: Орлов – первый номер моего ПТР; Гафуров – санинструктор; Мирошниченко Александр, Перцев Александр (мои односельчане – погибли); Нечаев; Кокаре.». Уже после войны Пётр Степанович был награждён Орденом Отечественной войны II-ой степени. После демобилизации Пётр Степанович с отличием закончил «Тихорецкий техникум железнодорожного транспорта» и в 1951г. был направлен в Донбасс в г. Сталино (нынешний Донецк). Вернее будет сказать в то, что осталось от города после войны. Работать начал помощником машиниста паровоза, затем машинистом и машинистом-инструктором (высшая квалификация для машинистов). После тяжёлой операции был вынужден уйти с работы на паровозах из-за требований к здоровью машинистов (о чём всегда жалел, с детства очень он любил паровозы, как и вообще технику). Работая на ремонте паровозов в депо, заочно учился в железнодорожном ВУЗе и закончил трудовую часть жизни инженером в управлении Донецкой железной дороги. Награждён медалью «Ветеран труда СССР». Всегда уважал своё дело и держал слово, что всегда ценилось в Донбассе. До конца своих дней любил своё Ставрополье. По мере возможности приезжал в родное село Сергиевское к нашим родственникам и привозил с собой свою мать жену и детей. Для нас детей растущих в индустриальном городе посещение Сергиевского с его прекрасными людьми, с его живой природой, его садами, виноградниками, животными было как поездка в сказку. Эти впечатления у меня, уже пенсионера, живы до сих пор.

Пётр Степанович Киселёв похоронен в городе Донецке рядом со своими родителями и женой. Автор статьи: Виктор Петрович Киселёв.